Воспоминания о милости

Я родился в консервативном районе, в консервативной стране, в консервативное время. В моей жизни не было никакого намека на наличие связи с духовностью. Я помню, даже ребенком задумывался: неужели это все? Должен быть еще какой-то путь.

    Потом наступили 60-е. Это было время стремительных изменений и потенциального пробуждения. Это была первая капля воды, упавшая на дремлющее семя. Но ему еще нужно было солнце, чтобы прорасти. Что бы ни происходило, в конечном итоге приводило в замешательство, потому что мы не знали, как отличить истинное от выдуманного. Когда оптимизм пошел на спад, ничего на самом деле не изменилось, но появилось осознание пробужденных возможностей. И тогда Шри Свамиджи взошел на мировую арену.

    После школы нужно было чем-то дальше заниматься — поступить в университет, получить работу, сделать карьеру, жениться — что еще?; стать полезным — а полезным для чего? Не было ничего стоящего, чем можно было заняться. Это было просто времяпровождение, топтание на месте. Я искал чего-то большего.

    Позже, вспоминая те многие пересекающиеся события, я подумал, что они были более чем просто совпадением. В 1983 году я пришел на программу в Ашрам Мангрув Маунтин, в Австралии. Тогда я впервые увидел и услышал Шри Свамиджи. Это было откровение. Вдруг появился тот, кто говорил словами обо всех невысказанных и необъяснимых мыслях и чувствах, которые всегда во мне были, сколько себя помню. И не нужно было никаких доказательств того, что звучит истина.

    Это признание — не деятельность интеллекта. Это глубоко внутри. Его слова дарили осознание самого значения слов и произносились напрямую из сердца материи к сердцу каждого в отдельности.

    Это было начало связи, которая никогда не основывалась только на внешних взаимоотношениях. До сих пор остается загадкой, как такая мистическая сила могла воздействовать на столь многих людей. Но некоторые практики были общепринятыми, чем и объясняется их эффект.

    На определенном этапе, возможно, после периода проверки, пришло понимание того, что неважно, как его присутствие позволяло тебе осознать свои собственные недостатки и несоответствия. Каким-то образом ты чувствовал, что тебя принимают таким, какой ты есть, что с тобой все в порядке, и даже больше, что ты значим как индивидуальность, и имеешь ценность со скрытым в тебе потенциалом. Это помогало тебе признать, что это и есть твоя отправная точка — место, где ты сейчас, где твое путешествие только начинается. Разве он не говорил всегда, что у человека может быть сотня отрицательных черт, но если у него есть хотя бы одно положительное качество, он поможет его развить? Разве это не ощущалось? Он так и делал.

    Я помню, что когда он говорил для всех, каждый воспринимал это лично; настолько, что, к примеру, случайно высказанная мысль воспринималась людьми как персональное руководство к действию. Иногда это даже приводило к недоразумениям. Так проявлялось универсальное прикосновение.

    Я никогда не получал заданий непосредственно от Шри Свамиджи. Позже он назначил для этого Свами Ниранджана. Но его присутствие было всегда таким ощутимым; и это по-разному проявлялось в жизни. Трудности, испытания и невзгоды духовного пути, как внешние, так и внутренние, были бы невозможны без истинного проявления милости. Он был источником и проявлением этой милости.

    Помню, я преподавал в Южной Америке в течение некоторого времени; можете себе представить, насколько мы были удалены физически, но иногда его присутствие было таким реальным для меня, что я мог слышать свою собственную мысль: «Интересно, что я за этим скажу?», потому что мне казалось, я слышу его и продолжаю говорить. Многие учителя рассказывали о том, что испытывали подобное.

    Позже проводились многочисленные программы в Рикхии, это был завершающий и удивительный период его жизни, о котором у нас всех сохранились воспоминания. Мне вспоминается один феномен, который меня потряс. Во время проведения таких программ он передвигался по ашраму почти невидимым. Он мог неожиданно возникнуть рядом с тобой, когда ты копал что-нибудь во дворе, сделать какое-нибудь замечание и удалиться дальше. А в следующий раз он мог выступить на «арену», и все взгляды сразу направлялись в его сторону, и конечно он знал, что так и будет. Он обладал такой совершенной интеграцией с праной, что мог контролировать вещи, которые находятся за пределами нашего знания и понимания. Он говорил, что не хочет нашу карму, но без всяких сомнений, карма изменялась, исправлялась и становилась легче. Он не говорил многого на эту тему, но это происходило, и мы это понимали, за что и благодарим его искренне.

    В более ранние годы, когда проводились программы в Рикхии, мне посчастливилось быть участником группы киртана. В тот раз мы не видели его с прошлого года, группа сидела на сцене или внизу рядом с Шри Свамиджи. Сначала мы чувствовали себя немного скованно и робко. А затем, как будто все почувствовали в один и тот же момент — что ничего страшного, и он не против нашего поведения, и мы начали веселиться как шуты, смеялись и баловались, примерно как сейчас ведут себя канья. То есть воздействие универсально. Мы все являемся его детьми в сердце.

    Сейчас его присутствие универсально. Я не скучаю по нем, потому что для меня взаимоотношение не так сильно изменилось. И если это так, то я верю, что сейчас он не ограничен физическим телом/разумом, с которыми живут даже самые великие. И его присутствие от этого еще более ощутимо.

    Его милость повсюду и так совершенна.

    Кажется, что где-то она больше, чем здесь.

    Но она всегда неизменна, всегда есть.

    Милость подобна океану; океан изобилен.

    Что получишь ты, будет зависеть от того, как ты придешь к нему.

    Да, мы не увидим подобных ему в течение долгого времени. Его учение и послание было древним, как время, и все же уникальным, потому что он без компромиссов сломал прежние барьеры религиозного идеализма и открыл практическую простую истину в сердце материи. И вы будете думать, как и я: я жил в то же самое время, когда он был на этой Земле! Единственное о чем я буду скучать, наверно, это покажется сентиментальным, о его улыбке и звуках его смеха. Разве можно его забыть?