Моя жизнь в Ришикеше

В 1942 году, в возрасте 19 лет я покинул свой отчий дом и отправился искать Гуру. Сначала я пошел в Раджастан и некоторое время жил у тантрического Гуру. Он обучил меня различным направлениям и аспектам тантры, как теоретически, так и практически. Но я осознал, что это не всё, и покинул то место. После нескольких месяцев странствий я прибыл в Ришикеш, это было в 1943 году.

В то время ашрам был не больше, чем несколько кутиров посреди дикой местности, кишащей скорпионами, змеями и досаждающими москитами. И все же это было прекрасно, на бегах чистой Ганги. 

По прибытии в Шивананда Ашрам, я поднялся вверх по лестнице и вошел в зал бхаджан. Это место, где акханда киртан проводился с 1943 года. Акустические вибрации этого зала до сих пор ясно звучат в моем уме. То была самая божественная атмосфера, которую я когда-либо испытывал в своей жизни.

Затем меня провели к Свами Шивананде. Он спросил, откуда я пришел, и я ответил. Он спросил, чего я хочу, и я рассказал о своих трудностях. Я объяснил, что практиковал медитацию с тринадцати лет. Я начинал медитировать, когда мне было шесть лет. У меня получалось дойти до точки шунья, но я не мог пройти дальше. Не было опыта, не было откровения и ничего трансцендентального. Он сказал только одну вещь: что я останусь в ашраме и буду служить в нем, очищая свой ум и тело.

Итак, с 19 марта 1944 года я стал жить в ашраме и участвовать практически во всех видах служения. Это было время моей жизни, которое нельзя сравнить с раем. Трудно рассказать обо всех событиях. Я говорю об этом периоде в целом, о моем опыте за 12 лет, не только какой-то один день или определенный момент, а весь опыт, который невозможно представить даже в самом диком сне.

Кабир Дас говорил: «Если вы поместите удовольствие свагры, рай и мокшу, духовное освобождение на одну чашу весов, а присутствие Гуру на другую — нет никакого сравнения между этими двумя чашами». То есть жить в ассоциации, единении с Гуру, работать для него и отдавать всю свою любовь, преданность и посвящение, а также свою индивидуальность только ему — это такой удивительный опыт, которого вы не сможете достичь, даже если войдете в самадхи. Это и был мой опыт.

Жизнь в ашраме нельзя было назвать легкой и комфортной. Это была жизнь, полная трудностей. Там было несметное количество москитов и отсутствие сеток. Не было матрасов для сна, не было места, где можно было спать, не было денег, чтобы купить такие самые необходимые вещи, как бидис, зубную пасту или посуду. Еда была настолько скромной, что люди не могли прожить там больше недели. Двенадцать лет я наслаждался этими трудностями, время от времени заболевая то дизентерией, то гепатитом и т. д., часто не имея нормальной еды и сна. И все же жизнь там была как на небесах.

Однажды я шел в Ришикеш и повстречался с пожилым свами. Он спросил: «Эй, Сатьянанда, что с тобой случилось?» Я сказал: «Ничего». Он: «Посмотри! У тебя желтуха». Я ответил: «У меня нет зеркала и нет времени, чтобы рассмотреть себя в зеркале». Я не понимал, о чем он говорит. Вернее, я знал, что такое желтуха и что такое гепатит, но его слова даже не подействовали на меня, и я забыл о его вопросе. Я вспомнил об этом случае только несколько лет спустя. Не знаю, что произошло с желтухой, но я выжил.

То, что я выжил после стольких случаев болезни в ашраме, было только благодаря тому духовному сопровождению и благословениям моего Гуру и благодаря моей полной преданности ему.

Те, кто встречался с Свами Шиванандой, никогда не смогут понять, как такой человек мог существовать на этой планете. Сегодня мы видим многих садху, махатм и Гуру, но лишь некоторые из них сравнятся с его истинным состраданием, мудростью, динамизмом и святостью. Он никогда не вел дела ашрама, но ашрам процветал. Он никогда не заботился о собственности и деньгах, но ашрам преуспевал. Ашрам был полон молодых людей 19-20- летнего возраста. Мы все были мальчишками, когда пришли в ашрам; усердно работали и многому научились. Мы развились и выросли только под чутким руководством и вдохновением нашего Гуру.

По прошествии времени мне кажется, что Шиванандаджи жил в полной осознанности, действуя в каждой сфере сознания одновременно. Он одновременно испытывал самадхи и этот мир, майя (иллюзию) и мокшу (освобождение). Казалось, что все действует в нем. Не могу сказать, что он был всецело вайраги (отреченным), но он также не был всецело раги (радующимся). Он жил жизнью завершенности.

Его учения для нас были простыми и прямыми. Он говорил: «Не беспокойте других и не беспокойтесь сами». Я никогда не видел его раздраженным или хмурым. Я никогда не видел его обеспокоенным. Я никогда не видел его сверхрадостным. Я никогда не слышал, чтобы он критиковал кого-нибудь, и не видел, чтобы он отказал кому-нибудь в чем-либо.

Жил такой человек, Карна, сын Кунти, который родился в эру Махабхарата 5000 лет назад. Он считался величайшим и самым щедрым человеком в Индии в те времена. Когда вы смотрите на Свами Шивананду, вы вспоминаете Карну.

Кто бы ни приходил в ашрам, он, безусловно, получит благословения; не только брахмин или садху, не только нищий или подметальщик, не только хороший человек, а даже те, кто пришли в ашрам, чтобы навредить ему. Все получат его благословения, помощь и поддержку.

Со мной Шивананда был особенно добр. Я очень усердно трудился. Зачастую я работал в течение всего дня, а ночью мне приходилось делать обход территории ашрама в час, два и три часа ночи, по всем зданиям и по лесу. Он знал о моем плотном графике и обычно присылал мне с кем-нибудь кофе, хотя сам его никогда не пил. Он говорил: «Передайте кофе Свами Сатьянанде, потому что он по нескольку часов не спит ночью».

Однажды я пришел к нему и сказал, что собираюсь уйти, не принимая саньясу, так как к тому времени я понял, что для реализации в Боге саньяса не так важна. Любой может обрести самадхи или мокшу, даже домовладелец, брахмин или невегетарианец. Я понял это и, ничего ему не говоря, написал в газету заявление о поиске работы в качестве помощника редактора, на что получил письмо о согласии.

Я пошел к Свамиджи и рассказал о моем намерении. Это было 5 сентября 1947 года. Свамиджи сказал: «Твоя судьба — это саньяса, а самореализация — не твоя проблема. У тебя есть долг, который ты обязан выполнить. Готовься. Я хочу, чтобы ты был саньясином». 12 сентября, три дня спустя после его дня рождения, многие собирались принять саньяса дикшу. Моё имя также было в списке.

Тем утром я опять подошел к нему и заявил, что собираюсь действовать по своему плану, на что он ответил: «Нет. Тебе предстоит кое-что сделать, и ты не предназначен для этой жизни». Он упорно твердил: «Саньяса», и я был посвящен в саньясу 12 сентября 1947 года. Свамиджи сказал: «Твое служение здесь — это часть твоей подготовки. Точно так же, как молодые побеги древа срезаются и рассаживаются, такой же будет твоя судьба». Так я остался в Ришикеше на многие годы и служил ему.

Затем, в 1956 году, я вернулся к нему. К этому времени я был совершенно изможден. Я хотел оставить всяческую работу; мне надоело подметать; не надо ни ключей, ни денег, ни банковского счета, ничего. Я устал физически, эмоционально и ментально. Думаю, что это было состояние депрессии. Я хотел уйти из ашрама и жить где-нибудь в тишине и спокойствии, без работы и обязанностей, иметь немного еды, делать садхану и все. Я хотел проспать шесть месяцев напролет. Я был изможден во всех смыслах этого слова.

Я пришел к Свамиджи и рассказал, что собираюсь делать. Он не отказал мне. Он дал мне 108 рупий, затем позвал в комнату и сказал: «Я дам тебе несколько инструкций по древнейшей тантрической практике, крийя йоге». Он стал учить меня. Понадобилось примерно 7-8 минут для изучения крий. Он просто смотрел на меня. В своей жизни я никогда ни перед кем не склонял колен, никогда, даже в храме, где многие люди так делают. Нет, это было не по мне. В тот день, когда я прикоснулся к его стопам, в моей голове пронеслась мысль: «Найди миссию для себя». Я покинул ашрам, и с 1956 по 1963 гг. странствовал по всему Индийскому субконтиненту пешком, но повозке с волами, на машине, поезде и самолете. Я пожил среди людей и узнал их радости и горести.

В ночь 13 июля 1963 года, в Мунгере, ко мне пришло внутреннее пробуждение. Мне приснилось, что что-то происходит внутри. Это было настолько явно, что я физически ощущал происходящее рядом с собой. В том сне я увидел Свами Шиванандаджи, он плыл на пароме от Шивананда Ашрама к Сварга Ашраму на другом берегу реки Ганги. Стоял гул от горнов, стромбид и барабанов. Шиванандаджи сидел один. Он был единственным пассажиром на пароме. Я видел всю картину как бы с берега перед Даршан Маха Видьялайя, который находится это немного выше Шивананда Ашрама. Крутились маховые колеса парома, расплескивая воды Ганги, эти брызги попали на меня, и я все исчезло.

Я очнулся, мой сон завершился. Я сразу понял, что Свамиджи покинул свое тело. В тот момент, когда брызги воды летели на меня, он сидел на стуле и смотрел на меня. Он смотрел именно в мою сторону. Первое, что я понял — это то, что он покинул свое тело, и второе — что я был посвящен. Я получил назначение. Его милость излилась на меня, и я должен был приступать к работе по пропаганде йоги.

19 января 1964 года ашрам Мунгера был провозглашен открытым и первые ахути, подношения были преданы огню. То был день Басант Панчами. С тех пор, время от времени моя душа раскрывается, и я встречаю его там, и он говорит мне, что делать. Я не знаю, как открыть себя для его присутствия, я не знаю, как это делать, это происходит само собой. Это бывает утром или вечером: мой дух раскрывается, и он тоже там. Он говорит мне, что нужно делать.

Хочу, чтобы вы поняли, работа Бихарской Школы Йоги за последние 17 лет — это не есть результат моего ума или моих усилий. Это не есть результат моего накопленного опыта или чего-то, что принадлежит мне. Это только благодаря его сопровождению и указаниям, которые он шепчет мне время от времени.

Думаю, теперь вы сможете понять, что такое взаимоотношения ученика и Гуру. Гуру может покинуть свое тело, но он будет продолжать жить в сердце каждого ученика. Ученики могут уходить, но милость Гуру всегда следует за ними. Эта милость — совершенно другая материя, осознаете вы это или нет. Слепой человек не может видеть солнца, несмотря на то, что солнечный свет существует. Часто ученики становятся слепыми из-за авидья, аджнаны (невежества), майя моха (мирские привязанности), и они не осознают дары и благословения. 

Сейчас, конечно, позади тот период жизни, когда меня одолевали страсти и амбиции, когда я осознавал, что на меня влияли жадность, злость, зависть, имя, слава и деньги. Я не чувствую, что совершил что-то особенное. Моя философия проста: на все воля Гуру, все есть выражение его воли.

Всё на свете, не только моя жизнь, ваша жизнь и жизнь каждого живого существ, есть выражение Божественной воли. Только Бог знает, чего хотеть, чего желать и о чем мечтать. Я не знаю ничего. Если бы я стал преступником, на то была бы воля Твоя. Если бы стал святым, это тоже только потому, что Ты хотел этого. Если я на пути страстей и амбиций, Ты этого хотел. И если весь спектакль, разыгранный мной, провалился, это тоже по Твоей воле. Да будет воля Твоя.

Твёрдое убеждение становится все более ясным и четким в моём уме, потому что я — человеческое существо и должен вести себя соответственно человеческой натуре. Даже если я не работаю, работа продолжается. Даже если я не жив, начатая работа продолжается, потому что, как говорится в Бхагавад Гите: «О, Арджуна, Бхишма, Дрона, Джайядратха..., их уже убили. Их больше нет здесь; я убил их, но ты должен играть партию своего инструмента».

Судьба существует, она предначертана. Что бы ни произошло, ты должен участвовать в качестве свидетеля, посредника и инструмента. Это всегда было философией Шиванандаджи.

Если ты — ученик, ты должен всецело быть преданным своему Гуру. Должен направлять

свои усилия и старания на выполнение и продолжение его работы, какой бы она не была. Потому как ты — есть продолжение твоего Гуру, в теле, разуме и сознании.

Общество Божественной Жизни, Мадрас, 1982 год,

Впервые опубликовано в журнале «Йога», год  изд.21,  №7 (июль 1983)